Саша. Саша - это Саша. Опять же, Яна, Алекс. Хольман - это имя не влезло в название. Дражл. Я такая дура.
Это не мое творчество. И не моя Саша. И я не Сашина. Еще два чертовых марта.
Читайте. Это - мое... Точнее, мой только эпиграф. А слова - не мои. Было для меня. Подарено мне... В нашем дневнике. Сашино. Наше.
***
Ну, ну а мы – все равно про «тогда» и «потом»,
И, день держа за края еле-еле,
Все держим пальцы непризнанным нами крестом
Чтобы проснуться, ну просто проснуться – пусть в разных постелях.
(с)Нэши
Это непризнанное тепло. Тепло в наступающую зиму и морозы. Оно покрыто корочкой инея, паром дыхания, никотиновым налетом и чем-то еще совсем неуловимым. Я еду в маршрутке и то и дело пытаюсь прикусить сережку в губе. Это моя первая зима с этим пирсингом. Интересно, а к серебру должен липнуть язык? Получилось бы забавно. Люди все прибывают, топчутся и передают деньги. У меня вызывают отвращение эти продажные, мятые бумажки. Их трогало, держало столько пальцев. И столько же их отдавали. Политика настоящего романтика - когда тебе жалко птичку, пчелку и нас. Таких верных и таких продажных.
День начался по плану .Прям как в песне, что была когда-то известной «Утром встал, помылся, побрился, отжался, досчитал до ста»..Это примерно. Я давно ее не слышала и сейчас уже даже не вспомню точных слов. Так и я, проспала, торопилась, одевалась. Я не могу вставать рано, тогда время тянется слишком медленно и мне нужно себя чем-то занять. Искать что делать, включать ноутбук , наушники. А так все рассчитано. Проспал, встал, оделся, выпил кофе и уехал.
В маршрутку входит пенсионерка с грацией уставшего гиппопотама и конечно стоит надо мной. Чтоб, мать вашу, хоть раз надо мной стоял тот, кто был бы мне хоть мало-мальски приятен. У нее противный, скрипучий голос и волосатое, персиковое пальто. Оно то и дело касается моих пальцев на поручне, и я подавляю позывы его расчесать. В руках у нее потрепанная сумка и пакетик с надписью «Ева». Это магазин такой, там вроде всякую фигню хозяйственную продают. В наушниках переключается песня, и я опять отворачиваюсь к окну. Проезжая мимо рынка вижу, что уже продают сосны. Они лежат вдоль дороги зелеными ,яркими треугольниками и будто пытаются прижаться, обнять друг друга колючими ветвями. Сразу вспоминается детская песенка о том, что елочкам холодно в лесу. Накатывает странное чувство щемящей грусти. Будто кто-то невидимый взял твое сердце в ладони и сжимает. Не больно, но естественно ощутимо. Нам тоже нужно купить какую-нибудь несчастную сосенку. Скоро праздники и мы опять будем свято верить в Деда Мороза и «возникающие» подарки. Глупые люди, ничего просто так не появляется и не исчезает. И мы опять истязаем себя верой в чудо, в нечто светлое и в то, что не давало никаких поводов в себя верить. Зато не верим друг другу .Только я погрузилась в своеобразный астрал мыслей и философии, как почувствовала, что меня нервно теребят за плечо.
-Девушка-девушка, передайте!
Беру деньги, двумя пальцами. Ощущаю тепло монетки в 50 копеек. А дальше передавать не удобно, потому я локотком тыкаю пенсионерку.
-Женщина, ну передайте же..
-Ты что не видишь, что у меня руки заняты! Ну что за молодежь пошла. Не уважения, ни любви..
Кое -как передаю деньги и слушаю ругань пожилой женщины. Когда ее разговоры зашли о любви, нашей безнравственности и развращенности мои нервы лопнули. Как говорится, забрало упало.
-Не правда. Просто вам не хочется отпускать молодость, время, взгляды. Вы нам завидуете.
Она долго буравит меня взглядом своих выцветших, светло-голубых глаз. После чего морщит нос-картошку, красный от холода и говорит гениальную фразу.
-На, лучше яйца подержи.
И я не успеваю ничего ответить, как в моих руках оказывается тот пакетик «Ева». Пару секунд я тупо на него пялюсь. После чего, уже себе под нос, негромко отвечаю.
-Сама держи свои яйца.
Фу, как пошло. До меня доходит вся комичность ситуации, и весь оставшийся путь я тупо скалюсь, глядя на свое, едва различимое отражение в маршрутном окне. Ах, да и, конечно же, держу яйца.
Сегодня на улице минус 12 и мороз ощутимо щиплет кожу. Забирается под брюки, кофту и тонкими пальцами утягивает нить оставшегося тепла. Покупаю в киоске сигареты. Ментоловые, тонкие и сразу зажигалку.
Долго не могу прикурить сигарету на ветру, закоченевшие пальцы не слушаются, и тут я вспоминаю, как любила прятать замерзшие ладони в карманы твоей куртки. Вспыхнул огонек зажигалки. Я курю и чувствую себя повелителем стихий. Женщина в валенках громко зазывает народ садиться в 115 маршрутку, путь которой до вокзала. Люди в цветных шапках, шарфах с чемоданами охотно набиваются в машину. Начались отпуска. Они наверно очень рады и куда-то уезжают..а мы остаемся. Мимо ходят прохожие и все так странно на меня оборачиваются. А я курю [и правда, как мы безнравственны] и кончиками пальцев свободной руки ощупываю переносицу. Интересно, а у меня нос красный? Тогда я смотрю забавно. В шляпе, из-под которой рваными прядями выбиваются волосы, стрижкой каре. Козырек на левый глаз старательно натянут, в подражание героиням фильмов. С сигаретой и красным-красным носом. Мне опять становиться смешно и я опять скалюсь, сбивая пепел в урну .Звоню тебе ,а ты не берешь трубку. Начинаю медленно сходить с ума. Я жду уже 40 минут, и мне в голову не приходит мысль о том, что ты просто не захотела ко мне ехать. Мне все кажется, что что-то случилось. Авария, напали, ограбили, изнасиловали. Я довожу себя до точки, ловлю маршрутку и с замирающим сердцем еду к тебе. Все так быстро, я чеканя шаг тракторной подошвой сапог подхожу к подъезду. Звоню в домофон, но он молчит. Потом вспоминаю, что ты мне оставляла ключи от своей квартиры. Открываю подъезд. На меня пахнуло запахом пирожков, сосны и кошек. Перепрыгивая через одну ступеньку, поднимаюсь на восьмой. Поворачиваю ключ и перестаю дышать. Линолеум твоего коридора, сделанный а ля паркет, каблук. Выше, твои туфли. Они стоят, как попало, мысами друг к другу. Дальше домашние тапки, одни - другие, кеды. И наконец, сапоги. Закрываю дверь и тихо иду дальше. Играя в разведчика, складываю пальцы пистолетом и делаю стремительный шаг в комнату.
Ты спишь. С молочно-белыми простынями контрастируют твои темные волосы. Чуть приподнимается от дыхания грудь. И я стою ,потерянная и тихая, и боюсь разбудить тебя биением своего сердца. Оно мне кажется слишком громким. А за окно кружится первый снег. Он девственен, чист и мягок. Пушистые снежинки ложатся на наружный подоконник. Я медленно раздеваюсь, снимаю сапоги, куртку, шляпу. Рассыпаю по плечам подобранные до этого длинные волосы. Снимаю кофту, попутно смотря на свое отражение в зеркале твоей спальни. Ребра, бедренные кости, ремень и брюки. Я редко кажусь себе соблазнительной. Снимаю еще чулки и брюки и забираюсь к тебе. Укрываюсь одеялом и начинаю постепенно отогреваться. Мои вещи так и валяются на полу. Ты во сне что-то бормочешь и, поворачиваясь, обнимаешь меня. Тепло твоей руки растекается по всему телу. От солнечного сплетения к груди. И вдруг на веки наваливается свинцовая усталость. Я поверх твоей головы смотрю за окно, на пелену снежинок. На переднем плане твое ушко и пряди волос, профиль. Какие же мы безнравственные.
А снег все валил, плавно переходя в мой сон.
Засыпая, я вспоминаю маршрутку номер 115.Все куда-то спешат. Все уезжают. А мы остаемся. Мы остаемся зимовать.
(с) Terri Rain

Отредактировано Oni-Ashe (2009-01-10 15:11:33)